Обычно я сажусь писать о том или ином городе, когда в голове уже откристаллизовался более или менее целостный образ. Конечно, действительность всегда богаче, и каждый город состоит из миллионов образов, но все же… Мне нужно целостное восприятие. Иногда этот образ складывается сразу — после однодневной прогулки по незнакомым улицам, иногда — долго, месяцами вынашивается. Но рано или поздно возникает. А со Стамбулом — незадача. Не единожды там бывал, очень люблю (один из самых моих любимых городов), а вот написать не получается. Потому что не складывается единый образ, целостный сюжет, который бы повел по крутым улочкам Галаты, по зелени парков, торговым рядам Капалычарши. Может, это особенность Стамбула — быть таким разным, не укладывающимся ни в какие схемы?
Я понял, что-либо никогда не напишу про этот город, либо надо найти какой-то особый подход. И вспомнил детскую игру: «Я люблю на букву…» — называл ведущий, а остальные перечисляли, что же они любят на эту букву. Вот и я решил сперва попробовать составить такой алфавитный перечень любимого мной в Стамбуле. Но принцип выдержать не смог — и пошел перечислять всё подряд. Потому что, всё, что я люблю, так или иначе начинается на букву «С» — Стамбул. Итак…
Я люблю суету стамбульских базаров — не столько известного всем центрального крытого рынка Капалычарши, который ныне превратился в туристический аукцион, сколько пьянящий аромат Египетского базара (того, где пряности и сладости), района Лальели, прежде забитого российскими челноками, а сейчас слегка опустевшего. Можно купить что-нибудь нужное и радостно сравнить цены с московским Черкизовским рынком, можно купить, изрядно поторговавшись (что удовольствие особое), что-нибудь совершенно ненужное. Можно просто побродить, поторговаться, опять же, и не купить ничего. Я это люблю.Трускавец санаторий Перлина Прикарпатья (Жемчужина Прикарпатья) Трускавец
Я люблю стамбульских чистильщиков обуви с их роскошными ящиками, обитыми начищенной до блеска фальшивого золота и украшенными портретами неведомых красоток. Они так серьезно относятся к своему делу. Так виртуозно наводят лоск на и без того сияющие туфли клиента (не видел ни одного турка в нечищеных туфлях, но все они по три раза в день присаживаются к ящику чистильщика).
Я люблю стоять на площади, среди газонов, клумб и пальм между двумя громадами — розовым кубом Айя-Софии и серым каскадом куполов Султанахмета — Голубой мечети.
Люблю сравнивать их, отдавая предпочтение то простоте одной, то изощренности другой, и усмехаться: христианский храм стал прототипом всех мечетей Ближнего Востока и Малой Азии, которые только строились после XV века. Различие — в крестах и минаретах. У Айя-Софии их четыре, у Султанахмета — шесть. Говорят, что султан хотел покрыть минареты Султанахмета золотом, так и сказал — «алтын» (золото). А архитектор услышал «алты» (шесть). И добавил парочку «ракет класса земля-воздух» (И. Бродский).
Кстати, Бродский Стамбул не любил, да и, похоже, мусульманский мир в целом не жаловал. Вот и сравнивал минареты — с ракетами, мечети — с раздувшимися жабами. Страшно не соглашаться с гением, но у меня — другие ассоциации: многочисленные купола прочно лежат на кубе-основании, не теряя связи с почвой, выпуклыми ступенями поднимаются вверх. И рядом — стремительный взлет минаретов. Земная твердь, стремящаяся к небу, штурмующая Рай.санаторий Алмаз Трускавец
Люблю торговцев всякой всячиной на стамбульских улицах — кулури (бублики с кунжутом), маринады и рассолы (вроде бы непьющий народ, зачем им рассол?), вареной кукурузой и жареными каштанами, вишневым соком и черт знает, чем еще.
Одни степенны, другие суетливы и нагловаты. Но у всех — достоинство и спокойное веселье. Купил, съел-выпил, перебросился парой слов. Бывает, что попробуют надуть — более всего из любви к искусству.
Люблю набережную Золотого Рога и Галатский мост с непременной сотней рыбаков, вытаскивающих хамсу из мутноватой воды и тут же ее продающих.
Раньше у Галатского моста был небольшой рыбный рынок, где на полиэтилене и деревянных ящиках была разложена ставрида и прочие чешуйчатые с картинно — для привлечения покупателей — вывернутыми жабрами. Теперь уж нет его. Но по-прежнему можно купить свежезажаренную рыбу — жарят на углях в раскрашенных лодках, пришвартованных у набережной.Санатории Трускавца
Свежую рыбу тут же подвозят с Босфора. Чистят, жарят и, вложив в полбатона белого хлеба, сдобрив луком и помидорами, передают на землю в руки покупателей. Не слишком вкусно, но колоритно.Санатории Трускавца
Люблю крутые улицы Бейоглу — бывшей Перы. Когда-то фешенебельный европейский район (тут были «посольства полумира», теперь — консульства, включая английское, куда захаживал лорд Байрон, любивший Турцию, но погибший в войне против нее). Теперь обветшал, штукатурка осыпалась, но это добавило, пожалуй, таинственности и обаяния.
Поднимаешься к Галатской башне (можно и на нее — ради панорамы Босфора и Золотого Рога, Исторического полуострова), а потом идешь к проспекту Истикляль. Его тоже люблю. Галдящую толпу праздношатающейся молодежи, витрины бутиков, допотопный, всегда битком набитый трамвайчик, курсирующий взад-вперед по единственной колее.
Я понял, что-либо никогда не напишу про этот город, либо надо найти какой-то особый подход. И вспомнил детскую игру: «Я люблю на букву…» — называл ведущий, а остальные перечисляли, что же они любят на эту букву. Вот и я решил сперва попробовать составить такой алфавитный перечень любимого мной в Стамбуле. Но принцип выдержать не смог — и пошел перечислять всё подряд. Потому что, всё, что я люблю, так или иначе начинается на букву «С» — Стамбул. Итак…Я люблю суету стамбульских базаров — не столько известного всем центрального крытого рынка Капалычарши, который ныне превратился в туристический аукцион, сколько пьянящий аромат Египетского базара (того, где пряности и сладости), района Лальели, прежде забитого российскими челноками, а сейчас слегка опустевшего. Можно купить что-нибудь нужное и радостно сравнить цены с московским Черкизовским рынком, можно купить, изрядно поторговавшись (что удовольствие особое), что-нибудь совершенно ненужное. Можно просто побродить, поторговаться, опять же, и не купить ничего. Я это люблю.Трускавец санаторий Перлина Прикарпатья (Жемчужина Прикарпатья) Трускавец
Я люблю стамбульских чистильщиков обуви с их роскошными ящиками, обитыми начищенной до блеска фальшивого золота и украшенными портретами неведомых красоток. Они так серьезно относятся к своему делу. Так виртуозно наводят лоск на и без того сияющие туфли клиента (не видел ни одного турка в нечищеных туфлях, но все они по три раза в день присаживаются к ящику чистильщика).
Я люблю стоять на площади, среди газонов, клумб и пальм между двумя громадами — розовым кубом Айя-Софии и серым каскадом куполов Султанахмета — Голубой мечети.
Люблю сравнивать их, отдавая предпочтение то простоте одной, то изощренности другой, и усмехаться: христианский храм стал прототипом всех мечетей Ближнего Востока и Малой Азии, которые только строились после XV века. Различие — в крестах и минаретах. У Айя-Софии их четыре, у Султанахмета — шесть. Говорят, что султан хотел покрыть минареты Султанахмета золотом, так и сказал — «алтын» (золото). А архитектор услышал «алты» (шесть). И добавил парочку «ракет класса земля-воздух» (И. Бродский).
Кстати, Бродский Стамбул не любил, да и, похоже, мусульманский мир в целом не жаловал. Вот и сравнивал минареты — с ракетами, мечети — с раздувшимися жабами. Страшно не соглашаться с гением, но у меня — другие ассоциации: многочисленные купола прочно лежат на кубе-основании, не теряя связи с почвой, выпуклыми ступенями поднимаются вверх. И рядом — стремительный взлет минаретов. Земная твердь, стремящаяся к небу, штурмующая Рай.санаторий Алмаз Трускавец
Люблю торговцев всякой всячиной на стамбульских улицах — кулури (бублики с кунжутом), маринады и рассолы (вроде бы непьющий народ, зачем им рассол?), вареной кукурузой и жареными каштанами, вишневым соком и черт знает, чем еще.
Одни степенны, другие суетливы и нагловаты. Но у всех — достоинство и спокойное веселье. Купил, съел-выпил, перебросился парой слов. Бывает, что попробуют надуть — более всего из любви к искусству.
Люблю набережную Золотого Рога и Галатский мост с непременной сотней рыбаков, вытаскивающих хамсу из мутноватой воды и тут же ее продающих.
Раньше у Галатского моста был небольшой рыбный рынок, где на полиэтилене и деревянных ящиках была разложена ставрида и прочие чешуйчатые с картинно — для привлечения покупателей — вывернутыми жабрами. Теперь уж нет его. Но по-прежнему можно купить свежезажаренную рыбу — жарят на углях в раскрашенных лодках, пришвартованных у набережной.Санатории Трускавца
Свежую рыбу тут же подвозят с Босфора. Чистят, жарят и, вложив в полбатона белого хлеба, сдобрив луком и помидорами, передают на землю в руки покупателей. Не слишком вкусно, но колоритно.Санатории Трускавца
Люблю крутые улицы Бейоглу — бывшей Перы. Когда-то фешенебельный европейский район (тут были «посольства полумира», теперь — консульства, включая английское, куда захаживал лорд Байрон, любивший Турцию, но погибший в войне против нее). Теперь обветшал, штукатурка осыпалась, но это добавило, пожалуй, таинственности и обаяния.
Поднимаешься к Галатской башне (можно и на нее — ради панорамы Босфора и Золотого Рога, Исторического полуострова), а потом идешь к проспекту Истикляль. Его тоже люблю. Галдящую толпу праздношатающейся молодежи, витрины бутиков, допотопный, всегда битком набитый трамвайчик, курсирующий взад-вперед по единственной колее.
Комментариев нет:
Отправить комментарий